Кто заработал на «мифе Ходорковского»?

51557974-pic4_zoom-1000x1000-59202-7399331

Освобождение Михаила Ходорковского после более чем десяти лет заключения, помимо того, что вызывает вполне понятные человеческие эмоции, наглядно демонстрирует одновременное величие и ничтожество больших медийных политических мифов. И, помимо всего этого, разрушает до основания кровавый режим в России. Точнее сказать, грандиозный «миф о Ходорковском» разрушает миф о «кровавом режиме» в России. А, если сказать еще точнее — уже разрушил.

Мифологизация массового сознания — это то явление, которое было присуще социуму во все времена. Помимо выполнения коммуникативных и регулятивных функций и объяснения причинно-следственных связей, мифосознание примечательно еще и тем, что на всех уровнях массового сознания и во всех его формах отражает уровень освоения человеком действительности в конкретный исторический период. Современные мифы выполняют компенсаторную функцию, позволяя человеку создавать непротиворечивую картину бытия, ориентироваться в изменяющемся мире, утешать себя домыслами и фантазиями.

Если же говорить о «мифе Ходорковского» как о глобальном медийном и социальном феномене, то его конструкторы в процессе мифотворчества руководствовались диаметрально противоположенными целями и задачами, и нередко у них были разные представления о происходящем в стране. Однако это совсем не мешало процессу его конструирования: противоречивость и архаичность являются вполне характерными чертами для современного социально-политического мифа.

Ведь, в конце концов, в мифе о Сталине умещаются же вполне спокойно тезисы и об отце народов, и об их душителе. А взращенные десятилетиями идеологемы позволяют до сих пор одновременно как хвалить его мудрость, благодаря которой была выиграна война, так и проклинать ничтожность тирана, к этой же войне приведшую.

Сама физическая смерть Вождя разрушила в первую очередь ореол его божественности.
А уж потом пошли все остальные процессы, от развенчания культа личности до пресловутой десталинизации.

«Миф Ходорковского» — тоже очень обширный и многоконтекстуальный. Являясь в массовом сознании беспринципным олигархом, бесчеловечным убийцей мэров и конкурентов, а вместе с этим — владельцем самой успешной компании России, главным «узником совести» и важнейшим проводником прогрессивных идей, Ходорковский в своей тюремной робе был обречен стать героем федеральной повестки, далеко выходящей за границы обсуждения юридических и пенецитарных проблем.

По мере разрастания такой мощной мифологии, изначальный вопрос о виновности или невиновности героя отходит на десятый план и попросту теряется в гуще других, гораздо более глобальных споров: о судьбе капитализма в России, ее правосознании, перспективности различных форм правления, в общем — о судьбах Родины.

Миф всегда обретает куда больше измерений, решает куда больше задач и вводит в большее заблуждение, чем на это расчитывал каждый из его многочисленых создателей. Этот франкенштейн может превознести, а может и растоптать, либо просто довести до безумия своих творцов. И отдельно взятому мифотворцу очень важно четко осознавать личную корыстную цель, ради которой он создает свое творение, и его природу.

В случае с «мифом Ходорковского» далеко не каждый его создатель смог стать и бенифициаром.

Сам Михаил Борисович, публично декларируя отказ от всех претензий на «ЮКОС» и нежелание играть в большую политику, добился за 10 лет труднейшей борьбы немалого: освобождения из тюрьмы, места в истории, завидного социального капитала и реноме куда более презентабельного, чем у стандартного представителя бизнес-элиты в России. То есть такого бэкграунда, который в перспективе будет только выгоден в политике.

Либеральные СМИ, описывая ужасы бегства западных инвесторов из России на фоне экономического бума, хотя бы последовательно и четко отстаивали свою либеральную повестку и действовали строго в русле своей модели развития. Журнал «The New Times» шкафы +на заказ +по индивидуальным размерам и телеканал «Дождь», годами кричавшие о политзеке Ходорковском, стали первыми, кому освобожденный олигарх дал интервью.

Записные эксперты, пугая народные массы кровавым следом и олигархическим оскалом, как минимум отработали политический заказ. То есть, как минимум, утвердили свое место в существующей системе.

Оппозиция, либо из-за слабости, либо из-за наивности, выжала из этого ресурса меньше всего. Участвуя в мифологизации Ходорковского, она то ли из-за спонсорских денег, то ли из-за скудности идей, борьбу за освобождение экс-владельца «ЮКОСА» сделала единственным смыслом своего существования. Замещать всю свою идеологию, повестку и ценности единственным требованием — освободить заключенного олигарха — в высшей мере инфантильно для любой политической силы. Создавая миф о Ходорковском в течение большей части нулевых годов (до появления в публичном поле Навального и болотных протестов), оппозиция сама в него поверила и вознесла до уровня политической программы, состоящей из одного-единственного пункта. На этом фоне тотальные неудачи несистемной оппозиции все нулевые годы выглядели вполне объяснимо. Трудно завоевать какой-то вменяемый электорат, транслируя сектантскую идею о том, что арест Ходорковского является, по сути, единственной серьезной преградой на пути всего разумного, доброго и вечного. Когда ключевые спикеры оппозиции годами аргументируют порочность этого режима главным образом нахождением в тюрьме одного человека, помилование этого человека полностью выбивает почву у них из-под ног. Тем более если свобода этого человека годами противопоставляется свободе президента страны. Годами оппозиция уверяла всех вокруг, что Ходорковский выйдет на свободу только после закономерной гибели путинского режима. Об этом говорил и сатирик Шендерович и писатель Акунин и либеральный экономист Ясин. Однако, путинский режим, вполне комфортно себя чувствуя, Ходорковского выпустил, и это ровно ни на что не повлияло. В общем, бесмысленно было тратить десятилетие на хлесткое,но маловразумительное требование «поменять Путина на Ходорковского».

Пожалуй, сложнее всего анализировать выгоды власти от этой мифологии. В первую очередь из-за слишком большого количества институций, сообществ, сфер влияния и персоналий, которых обычно подразумевают под словом «власть». И у каждого из множества этих субъектов, очевидно, свои плюсы и минусы. Но, по крайней мере, используя и подпитывая этот миф, она четко знала его инструментал и назначение. И придавала ему ровно то значение, которое стоит придавать мифу.

Арест Ходорковского в 2003 году, как бы прогрессивная общественность не кричала про репрессии, на самом деле настоящие репрессии остановил. Коллеги Ходорковского по олигархическому цеху продолжили накапливать капиталы в течении всего десятилетия. Шутка ли — отсутствие других посадок являлось основной претензией националистов к власти.

И все, кто в последние 10 лет делал бизнес в России, этот общественный договор поддерживали. Вне зависимости от тех позиций, которые они озвучивали публично — сам факт их работы в России, означал их признание текущего порядка вещей.
Многие говорят, что посадка Ходорковского была знаковым событием. Безусловно они правы. Вне зависимости от политических оценок, процесс ЮКОСА стал новой вехой в отношениях власти и бизнеса . Вехой, когда надо было строить принципиально новую систему взаимодействия между этими институциями.

И помилование Ходорковского доказывает, что построенная система вполне нормально функционирует и ей больше не нужны назидательные примеры.

Теги: Михаил Ходорковский

Добавить комментарий