В связи с задержанием корров LifeNews не могу удержать себя от небольшого исторического опуса. Существует популярное мнение, что военная журналистика появилась во время крымской войны. Как человек, прослушавший в своей время курс по истории оной журналистики, могу вас уверить, в Крыму все было не так однозначно, в смысле, «предтечей» хватало и до той войны. К примеру, в 1813-м году в Петербурге возникла газета «Русский Инвалид» (термин «инвалид» если кто не знает, в те время больше соответствовал по значению нынешнему «ветеран») освещавшая поход российской армии на Париж. Ее создатель Павел Павлович Пезаровиус – был идейным предком Арама Габрелянова, этот русофильски настроенный прибалтогерманомасон цинично коррумпировал цензоров, или, скажем тактичнее, нанял одного из них к себе в газету. Благодаря чему получил хороший выигрыш по времени. В столице, меж тем, ходили дикие слухи, что Павел Павлович содержит собственную вестовую службу, которая эстафетой передает новости в Петербург. Газета, к слову, была благотворительной – весь доход шел «на вспоможение инвалидам, солдатским вдовам и сиротам».
Но Пезаровиус все-таки брал новости из депеш и писем с фронта, большинство текстов для своей газеты этот далеко не бедный человек писал сам из уютного кабинета в Петербурге. А вот Крымская война – это уже совсем другое дело, там уже репортеры с обеих сторон колесили вместе с действующей армией. То есть были именно военными корреспондентами.Недоучившийся студент Московского Университета, сотрудник журнала «Московитянин» Николай Берг отправился в осажденный Севастополь, где состоял при штабе главнокомандующего в качестве переводчика. Ну и писал тексты о мужестве севастопольцев в родной журнал. Берг впоследствии буквально за несколько лет сделает блестящую карьеру именно как военкор – будет освещать походы Гарибальди в Италии, дальше Сирия, Египет, Палестина – в общем, ничего не ново под этим солнцем. В 1863-м году он окажется в охваченной восстанием Польше как корреспондент «Петербургских Ведомостей» и в итоге так и останется в Варшаве, женившись на местной балерине.
С английской и французской стороны в Крыму были свои герои-журналисты, пускай о каком-нибудь Уильяме Расселе с «тонкой красной линией» его родная Таймс подробно рассказывает. Военкоры появились не просто так, а потому что в межвоенную паузу в Европе получила распространение такая штука как телеграф. Для СМИ это была революция похлеще появления интернета. Новости можно было доставлять с фронта и публиковать с минимальной по тем временам задержкой. Информационная война вышла на новый уровень. Оборона Севастополя стала первой войной практически в реальном времени. Диванные стратеги в многочисленных петербуржских, лондонских и парижских салонах расправили плечи и отрастили крылья. Как вы понимаете, это было просто праздником для комнатных Цезарей, Ганнибалов и Наполеонов. Сразу стало очевидно техническое превосходство европейцев над русскими, что активно использовалось в пропагандистских целях. Так что Крымскую войну можно назвать первой информационной в значении близкой к нашему пониманию этого термина, и Россия потерпела в ней сокрушительное поражение.
Имея колоссальное преимущество (Россия действительно «проспала» модернизацию армии, на что справедливо тогда не указывал только ленивый), все, что смогли добиться войска объединенной Европы – «мясом» и четырехкратном перевесом в живой силе взять неуступчивый Севастополь, даже о том, чтобы выбить русских из Крыма речи не шло. Командирский идиотизм обеих сторон вошел в легенды. Во время Балаклавского сражения союзнички решили проверить, что будет, если наступать по открытой местности кавалерией под перекрестным огнем противника контролирующего стратегические высоты. За 20 минут погибло 129 человек из 600 всадников легкой бригады, потери раненными и убитыми до 2/3 от состава, если бы не вовремя рванувший выручать своих генерал Боске, то вообще бы никто не вышел. Впоследствии Боске, комментируя атаку легкой бригады скажет: «Это было великолепно, но так не воюют. Это было безумием».
Кроме Севастополя успехи объединенной Европы стремились к нулю. Попытка захватить Петропавловск-Камчатский закончилась для королевского флота разгромом. Только один из пяти десантов в Финляндии был успешным, все, на что хватало сил союзничков – грабить купцов и незащищенные приморские деревушки. В итоге из российских вод на Балтике они убрались с крайне неприятными впечатлениями. Ну и год тратить на подавление любой сколько-нибудь значимой стратегической точки – как это было в случае с Севастополем – это как-то перебор.
Но вот информационная война была проиграна в пух и прах. Еще перед началом военных действий Энгельс в английской прессе обвинял Россию в желании захватить Константинополь (привет маленьким, но гордым и боязливым руководителям Прибалтики и Польши), Маркс, опять же еще до войны, писал, что немецкой прессе следовало «вовремя проявлять ненависть к русским» (Как здоровье, мистер Маккейн?). И оба ругались на сербов, за то, что они не хотят читать книжки на их языке напечатанной латиницей, а признают только лживую кириллицу. А Daily News рассказывала читателям, что христиане в османской империи обладают большими правами, нежели в Российской (И вам добрый день, господин Керри). Лондонская Таймс мечтала о том, чтобы «загнать московитов назад в степи и леса». Вообще, количество аллюзий на крымскую и гражданскую войны в нынешнем кризисе просто зашкаливает.
Так вот, пропагандистскую кампанию Россия в середине 19-го века проиграла. Проблемы христиан в Турции замалчивались, мнимое «вероломство» русских выпячивалось вперед, Николаю Павловичу в вину ставилось желание уничтожить суверенную Турцию и захватить Константинополь, хотя за минувших двадцать лет Николай – плохо относившийся к любым революционным течениям вообще, дважды спасал Османскую империю от развала. Европейское общественное мнение против России настраивалась годами и, надо отдать должное союзничкам, с поставленной задачей они справились.
После, мягко говоря, неоднозначной кампании в Крыму, Наполеон III начал вести сепаратные переговоры с Россией на тему выхода из противостояния. Если бы англичане остались в гордом одиночестве (Турки и королевство Сардиния – это несерьезно), то Альбиону стало бы очень грустно. Но тут титаническим усилием британских журналистов и дипломатов удалось качнуть в свою пользу мнение относительно нейтральных Пруссии и Австрии. Австрийцы выставили ультиматум, немцы порекомендовали Петербургу его принять. Только что вошедший на престол Александр, скрепя сердце, запросил мира.
А вот американцы, кстати, в те далекие времена были людьми приличными, снабжали Россию разведданными и вообще всячески поддерживали. Когда британские и французские морячки решили в одном из парков Сан-Франциско отпраздновать победу с винишком и барбекю, и пригласили горожан присоединиться к празднику, разгневанная толпа местных набила европейцам морды и конфисковала снедь с алкоголем. Рашенс энд американс а барзерс форева, как говорится.
По сути эта была одна из первых войн выигранных журналистами. Можно и другие примеры примести, но Крымская война сейчас все-таки актуальнее. Военкоры в информационной войне сопряженной с горячей всегда на передней линии. «Лайфы» с их позицией – «будет танковый бой, будем с соседнего танка снимать» — так вообще особый спецотряд идущий впереди всех. Но как и в любой войне существуют правила. Все эти «женевские конвенции», «дуэльные кодексы» и так далее – не на пустом месте возникли. Когда джентльмены враждуют, когда ненависть зашкаливает, особо важно соблюдать правила, иначе очень легко из джентльменов превратиться в стаю диких зверей. Так и в отношении журналистов существуют правила. Писанные конвенции и неписанные нормы. А нарушить их зачастую очень хочется, во время побед – журналист, не важно свой или чужой – летописец подвигов. Во времена поражений – ненужный свидетель.
Нынешнее наступление Киева на журналистов прямо нам говорит, подвиги закончились, а ненужные свидетели победившему Майдану не нужны. Печальнее другое, что в этом наступлении Киев забывает о помянутых выше нормах хорошего тона. А «шить» журналистам сопровождавших группу ополченцев «терроризм» – это дурной тон. Что бывает, когда «правила войны» игнорируются, мы хорошо знаем – случаются Хатынь и бойня в Одесса. Волынская резня и Мариуполь. Любой организатор подобной акции хочет, красивый шкаф чтобы свидетельств осталось как можно меньше. Ведь это так заманчиво, удалить из зоны боевых действий всех нелояльных журналистов, обрубить интернет с мобильной связью, после чего обработать непокорный город из «Градов», правда, ведь? Вот только не выйдет, и парней из «LifeNews» из плена освободят, и все преступления Киева будут преданы огласке. Сейчас вам не 1854-й. Мы с тех пор тоже кое-чему научились.
Теги: День заповедников и национальных парков, День тихоокеанского флота