Американское издание Foreign Affairs рассказывает об угрозе застоя в развитых странах и о том, как они попали в дефляционную ловушку.
На главных улицах США — от Уолл-стрит до Кей-стрит пессимизм в отношении мировой экономики стал обычным делом. Возможно, мировая экономика и вышла окончательно из кризиса 2008 года, но, согласно традиционным представлениям, она остается хрупкой и неустойчивой, лишь один срыв и всё упадет вновь. Международный Валютный фонд предупредил в Октябре прошлого года, что восстановление высоких темпов роста труднодостижимо. Другие высказались более мрачно. Бывший министр финансов США Ларри Саммерс заявил, что мир сталкивается с угрожающим «длительным застоем» — продолжительный период медленного экономического роста, низкой инфляции и низких процентных ставок — когда развитые страны оказываются поймаными в дефляционную ловушку: Китай сражается с неясным переходом к экономике потребления, а развивающиеся страны пошатнулись от краха цена на сырьевые товары и сокращения кредитного лимита. Возрастающий хор голосов также предупреждает об опасности имущественного расслоения, и это неудивительн: зарплата среднего класса в США не растет уже более тридцати лет, в то время как состояние маленькой верхушки продолжает рости. Известно, в действительности, такая история в корне порочна. Всё зависит от измерений экономического роста, например, ВВП, который не подходит для отражения дел в современную цифровую эпоху. И игнорирует важные положительные моменты: например, снижение стоимости жизни во многих странах мира. Если бы даже мировые экономические и политические институты склонились к тому, чтобы сфокусировать своё внимание на повышение роста ВВП, будущее, в котором экономический рост остается на низком уровне, не было бы таким мрачным, как предполагает большинство людей — при условии, что стоимость жизни продолжает падать.
Это больше чем перспективная задача. Мнение о том, что рост замедляется приводит к кризису мышления, которые заставляет политиков принять меры, предназначенные для ускорения роста: бюджетное стимулирование, снижение налогов, инвестиции в высшее образование. Некоторые из этих мер могут быть полезны, но они также могут отодвинуть на второй план другие решения, которые могут оказаться полезнее: инвестирование в повышение эффективности, развитие ссудодательной бюрократии и, прежде всего, создание и обеспечение минимально необходимого прожиточного минимума. Если бы всё это было бы выполнено, общество стало бы богаче в долгосрочной перспективе.
ПО ТУ СТОРОНУ ВВП
Со времен Великой Депрессии, которая совпала с появлением способа измерения ВВП, почти каждый рассматривал рост, как наиболее важным показатель здоровья экономики. Возвышение и падение правительств было связано с их возможностью увеличить подъем экономики, что заключалось в увеличение объемов производства и дохода (которая включает в себя и зарплату и другие источники дохода, такие как дивиденды). Доход, конечно, в самом простом смысле позволяет приобрести необходимые товары и услуги: еду, одежду, жилье, медицина, образование и отдых. Исторически так сложилось, что увеличение доходов и заработной платы тесно связан с повышением качества жизни. Лауреат Нобелевской премии по экономике 2015 Энгус Дитон сильно написал об этой связи, показывающей на то, изготовление встроенных шкафов на заказ что увеличение доходов население привело к увеличению продолжительности жизни, к снижению насилия в обществе и большей самореализации. В теории, однако, люди могут получить все жизненно необходимые предметы с помощью других средств, не только используя свои доходы. Например, коммунизм как раз строил свою идеологию на идее того, что коллективное владение товарами, привело бы ко всеобщему процветанию. И при том, что коммунизм на практике потерпел неудачу, его последователи до сих пор уверены, что рост ВВП – это не единственный способ улучшения коллективного процветания и благополучия. На самом деле, даже тогда, когда доходы действительно растут, инфляция, которая увеличивает стоимость товаров и услуг, может подорвать любой результативный рост, так поколение получателей программы «Социального обеспечения» обнаружили, что регулирование их прожиточного уровня, как оказалось, не поспевало за их бытовыми расходами. С другой стороны, снижение цен на товары первой необходимости и услуг могут сохранить или даже повысить уровень жизни в период стагнации заработной платы. Несмотря на эти прописные истины, те инстиуты, которые руководят современной экономикой, а также критерии, на которые эти институты полагаются, как правило, больше сосредоточны на доходной части бухгалтерской книги и принебрегают статьей расходов. И ученые экономисты, и государственные экономические эксперты учитывают индекс уровня жизни и покупательскую способность, но только, как второстепенное явление по отношению к ВВП, доходам и инфляции. Даже такие более проницательные анналисты экономического роста, как Дитон и его соратник Нобелевский лауреат Амартия Сен, демонстрируют это предвзятое отношение. На протяжении большей части двадцатого века, стоимость товаров и услуг росли также быстро, как и зарплата, и даже быстрее. Однако сегодня расходы падают по всему миру. Начиная с 2010 года мировая инфляция в основном колебалась в районе 3,5 процентов, что примерно равно реальным темпам мирового роста и значительно ниже уровня пятипроцентой инфляции, которая наблюдалась в течение двухдесятилетий до 2010 года. Мпежду тем в развитых странах уровень инфляции снизился ещё больше — ниже двух процентов. Технологии заслуживают большую часть кредитования в таких условиях. Правда, автоматизация на производстве может обесценить заработную плату и поставить под угрозу множество форм работы. В институте МакКинси недавно подсчитали, что роботы могли бы выполнять на 45 процентов больше задач, чем сейчас это делают живые люди, на заработную плату которых затрачивается в сумме два триллиона долларов в год. И делая производство более эффективным, технологии также снижают цену товара почти по всему миру: от гамбургера до автомобиля. И такие иновации, как фрекинг, или более официально «гидравлический разрыв пласта», сократил расходы на энергию и сырьевые товары. Технологии также сокращают расходы на множество основных услуг. Например, цена на традиционное высшее образование продолжают рости быстрее, чем темпы инфляции, но цены на онлайн образование такие, как MOOCs (Крупномасштабные открытые онлайн курсы), гораздо ниже, а иногда вообще ничего не стоят. Поскольку ВВП измеряет стоимость всех продуктов и услуг, произведенных в стране, уменьшение расходов, может привести к его снижению. Экономики, которые зависят от высоких цен будут сокращаться в соотвествии с их падением. Это верно как для ВВП, который подстраивается изменение цен и инфляцию, так и для номинального ВВП. И такие заключения беспокоят не только экономистов, таких как Лоуренс Саммерс, но и большинство чиновников, чья легитимность стала привязана к их умению увеличивать ВВП страны. Впрочем сегодня увеличение темпов роста ВВП больше не является полезным и основным путем в оздоровлении современной экономики. Большинство из наиболее важных разработок в современной экономике слабо отражаются на картине реального ВВП. Википедия, видео на YouTube и поиск в Google не только приносят пользу людям, но и ничего не стоят для них, а реальная картина ВВП будет упорно приуменьшать их значение. Улучшение эффективности работы, которая снижает расходы, имеет негативные последствия для ВВП. Разберем на примере солнечных батарей: их установка повышает ВВП изначально, но впоследствии экономия на нефти и газе приведет к его снижению. Сочетание низких расходов и сокращение роста могут иметь такие же последствия, что и высокие затраты и увеличение темпов роста. Однако большинство экономистов и представителей центральных банков опасаются дефляции даже больше, чем инфляции. Они беспокоятся о дефляционной ловушке: если цены падают, то у людей становится меньше стимула тратить сегодня, так как они могут дождаться ещё большего снижения цен завтра. Если потребители будут держать свои кошельки на замке, то экономика будет замедлятся, что приведет к падению цен и цикл продолжится. Усугубляет ситуацию то, что увеличивает стоимость заёмного займа, что может ещё больше понизить траты. И дефляция часто воспринимается, как знак того, что спрос падает, что в свою очередь говорит о низкой покупательной способности потребителей.
Впрочем некоторые из этих опасений совершенно необоснованны. Хотя это и правда, что дефляция немного облегчает жизнь тем, кто в долгах, она, как и доход, имеет значение только в той мере, в какой она влияет на благосостояние и качество жизни. Дефляция и пониженный спрос могут задерживать рост, но это не обязательно означает то, что они ставят под угрозу благосостояние. Одна страна знает это гораздо лучше остальных. Эта страна – Япония.
ЧТО ЗНАЧИТ ЯПОНСКИЙ СИНДРОМ?
В течение почти трех десятилетий, начиная с того момента, как имущество и активы Японии рухнули в 1991 году и рост неожиданно замедлился, эксперты всего политического мира использовали эту страну, в качестве поучительного примера того, что может случится с экономикой, которая попала в ловушку больших сумм государственного долга, нулевой инфляции, практически отсутствующего роста. Введите в поисковике «Японский синдром» или «потерянное десятилетие», и вы найдете множество статей и докладов, которые описывают опасения страны и дают наставлениям другим, в надежде избежать такой же участи. Впрочем реальность такого, что ничего плохого с Японией не произошло. У неё может быть негативная реальная процентная ставка, заниженный курс валют, долг в 250 процентов по отношению к ВВП, а среднегодовой темп роста ВВП за последнее десятилетие составлять менее одного процента. При этом Япония остается одной из самых богатых и стабильных стран в мире. Почти по всем основным метрикам, которые используются для измерения индивидуального и коллективного благосостояния, Япония находится в топе. Средняя продолжительность жизни в Японии одна из самых высоких, а уровень преступности один из самых низких. Японцев устраивает превосходные системы здравоохранения и образования. Индекс человеческого развития ООН, Индекс процветания стран мира, Индекс лучшей жизни Организации Экономического Сотрудничества и Развития – все они регулярно дают высокие оценки Японии. Имущественное расслоение в Японии выросло за последние десятилетия, как и в большей части мира, но эти изменения незначительно отразились на уровне жизни основной массы населения. Более того, высокий уровень государственного долга Японии не привел к финансовому краху.
В двух словах, экономический застой мало повлиял на высокий уровень качества жизни в Японии. Понимание этого привело к волне нового типа мышления в Японии, которое акцентирует внимание на модели отрицательного экономического роста, или пост-росте, и сосредотачивается больше на благосостоянии, чем на доходах и производстве продукции. Невероятный успех книг японского автора Марии Кондо воплащает в себе формирующуюся модель японской жизни. Мари Кондо написала о том, как организовать порядок в доме, что позволит избавится от ненужных вещей и улучшит ваше состояние. И тот факт, что её книга разошлась по всему миру тиражом более двух миллионов копий говорит о том, что такой подход популярен далеко за пределами Японии.
НАИБОЛЬШАЯ ОТДАЧА ПРИ НАИМЕНЬШИХ ЗАТРАТАХ
Между тем, согласно последним опросам Гэллапа, в США неравенство и стагнация доходов входят в число наиболее острых проблем среди избирателей. Такие светила экономической мысли, как Джеймс Гэлбрейт, Пол Кругман, Бранко Миланович, Тома Пиккети и Джозеф Стиглиц утверждают, что неравенство доходов и состояния угрожают самой демократии в стране.
Заработная плата среднего класса перестала расти более тридцати лет назад, но только после экономического кризиса 2008 года, это стало острой экономической проблемой. До этого бум фондового рынка, низкие процентные ставки, растущий рынок жилья и легкая система кредитования скрывали проблему, позволяя людям преодолеть разрыв между низким доходом и их расходами. Но когда наступил кризис, возможность кредитования сократилась и этот дополнительный источник дохода испарился.
Конечно, миллионы семей столкнулись с безработицей и падением доходов, миллионы оказались не в состоянии удовлетворить свои основные потребности; их истории по праву заняли основное место в общественных дискуссиях. Но в целом, для значительного большинства сокращение расходов и более широкий спектр доступных товаров и услуг компенсировал негативные последствия от снижения доходов.
Рассмотрим некоторые наиболее важные статьи расхода одной семьи: еда, электроэнергия и кварплата. В 1950 году среднестатистическая американская семья тратила тридцать процентов своего дохода на продовольствие. На рубеже веков эта цифра упала до тринадцати процентов, а в 2013 году она составила всего десять процентов. (Не удивительно, что для бедных эти цифры выше, но обеспечение продовольственными талонами и другие социальные программы США позволили возместить их затраты). На оплату жилья в больших городах сейчас приходится больший процент от дохода, чем это было в середине двадцатого века. А затраты на электроэнергию значительно снизились благодаря более эффективному использованию энергии, утеплителям домов и за счет дешевой нефти и газа.
Что касается товаров, которые используются в быту и на предприятиях, то они благодаря глобальной цепочке поставок, наряду с технологической эффективностью их производства, снизились в цене. По данным Статистического управления министерства труда США, даже дешевые китайские товары снизились в цене более чем на два процента за последние три года. Стоимость электроники и бытовой техники снижается в течение последних лет, а мебель, одежда и ряд других товаров становятся менне дорогими.
Остались услуги, которые занимают большую статью расходов. Здесь ситуация сложнее. Расходы на некоторые услуги, например, на высшее образование, продолжают расти быстрее темпов инфляции. В целом расходы на здравоохранения выросли незначительно за последние несколько лет, но затраты на лекарства и страховые взносы сильно подскочили. Неэффективность и сложность системы здравоохранения финансово сильно обременила значительную часть населения. В случае с образованием и здравоохранением однако правительственные программы, государственные и частные субсидии такие, как программы Медикэр и Медикейд, образовательные гранты Пелла и массовые программы помощи студентам сокращают количество собственных денег, которые люди тратят на самом деле.
Вдобавок последние революционные технологии снижают цены на многие услуги. Так, например, приложение Uber снизило цены на поездку и принесла доходам целому легиону водителей. Возможность совершать звонки через Интернет с помощью того же Skype снизили расходы на телефонию почти до нуля. А спустя десятилетия в течение которых вызов врача на дом был невероятно дорогой услугой, различные смартфоны, видео приложения которых, сделали виртуальные вызовы на дом врача дешевле и доступнее.
ДОМ ПОЛНАЯ ЧАША
Далеко не только в США экономисты беспокоятся из-за снижения темпов роста. На протяжении почти десяти лет, глобальный рост был вызван впечатляющем подъемом Китая и сопровождающим его ускорением развивающихся рынков, но оба эти фактора, кажется, заглохли. Эконмический рост Китая упал до семи процентов, а то и ниже. В тоже время сырьевому и энергетическому взрыву, который был вызван развитием Китая, тоже пришел конец. Причем с болезненными последствиями для ряда стран: от Бразилии до России и ЮАР.
Впрочем как в Японии, так и в США средний класс в этих странах наблюдает рост благосостояния, потому что товары и услуги, необходимые людям, могут быть получены за более дешевую цену, чем это было раньше.
Достаточно взглянуть на инфляцию. Для экономике, которая была на подъеме, Китай переживает поразительно низкую инфляцию, по официальным данным она остается на уровне трех процентов в течение последних трех лет. В Индии она составляет около пяти процентов. Бразилия – самая обособленная, с её уровнем инфляции около десяти процентов. Но для Бразилии с её специфической экономической политикой такой показатель вряд ли противоречит общемировой тенденции.
Низкая инфляция сопровождает и очень низкие мировые размеры процентной ставки. Это делает долг, который всегда был как для физических лиц, так и для государств тяжелым бременем, гораздо дешевле. В результате, находящийся на стадии становления, мировой средний класс имеет больший доступ к дешевому капиталу, чем когда-либо.
ВЕРНУТЬСЯ К ИСТОКАМ
В 70-е годы, в эпоху застоя, целый хор прогнозистов, который был глубоко скептически настроен в отношении значения капитализма и экономического роста предупреждали о мрачном будущем. Группа экспертов, которая называла себя «Римский клуб» опубликовала в 1972 году доклад «Пределы роста», в котором они спрогнозировали несколько сценариев экономического и климатического коллапса. Их прогнозы, конечно, оказались неверными и в мировой рост продолжился в 80-е годы.
Сегодня пределы роста должны вызывать гораздо меньше беспокойства. Экономический рост – это не единственный путь к процветанию, даже если долгое время он был основным. Замедление роста не должно повлечь за собой крах капитализма и сферы потребления. Все больший переход на снижение затрат является прямым продуктом капиталистической конкуренции, так как компании пытаются сохранить прибыль и долю рынка. Так как техника продолжают замещать простых рабочих, а синтетические технологии, такие как промышленные композиты, становятся важнее, чем сырье, у миллиарда людей появится возможность больше удовлетворить свои основные потребности. И хотя экологические последствия развивающегося мирового среднего класса оказались очень серьезными, самое худшее, вероятно, позади: в 2015 году выбросы углекислого газа в атмосферу фактически упали.
Однако мировые финансовые и политические структуры остаются зависимыми от старой модели, в которой рост ВВП является первостепенной важностью и поэтому уменьшение затрат, дефляция и замедление экономического роста по прежнему будут вызывать беспокойство у политиков и банкиров. Если не будет простого и ясного способа измерить выгоды от снижения расходов, а будут только техники выявления вреда от замедления роста, тогда политические и экономические институты всего мира продолжат придерживаться пессимистического взгляда на мировую экономику и будут давать ошибочные рекомендации, основанные на стремление к увеличению экономического роста из любви к процессу как таковому.
Вместо того, чтобы заявлять о том, что рост – это единственный реальный путь к коллективной экономической безопасности, политики должны сначала разобраться, какую конечную цель они хотят достичь. Вероятно, как минимум, накормить всех людей, предоставить им жилье, медицинское обслуживание, образование, одежду, бытовую технику и некоторые возможности для улучшения их жизненной ситуации. Да вот только это вряд ли новая идея. В 1948 году ООН во Всеобщей декларации прав человека всё это изложила.
Исходя из этого, политикам стоить уделять больше внимание тому, что может повысить уровень жизни – даже если для этого нужно будет снизить ВВП. Это могло бы дать дополнительный стимул компаниям и обычным людям начать больше использовать эффективные современные технологии. Например, более долговечное смарт-оборудование и энергосберегающие технологии, которые помогут снизить потребление энергии, а это было бы хорошо для всех, несмотря на снижение уровня ВВП.
Про мир, где темпы экономического роста снижаются, но где гораздо больше людей, чем когда-либо имеют доступ к товарам первой необходимости, едва ли можно сказать, что он идет по плачевному сценарию. На самом деле, всё как раз наоборот. Мир вероятно и может достигнуть пределов роста, но он точно ещё не начал достигать приделов процветания.