Дебаты вокруг установки памятника святому равноапостольному князю Владимиру в Москве идут уже не первую неделю. Сначала его хотели устанавливать на Воробьёвых горах, но оказалось, что фигура святого будет портить архитектурный ансамбль и вообще всё это небезопасно. Потом были еще какие-то варианты, и сейчас народ выбирает из трёх районов, куда можно поставить памятник.
Существует категория критиков самого факта установки в Москве, что ссылается на очевидный исторический факт: князь Владимир никакого отношения к столице нашей Родины не имел. Ну, жил он несколько раньше, чем Москва вообще появилась. И логичнее ставить памятник князю где-нибудь в Великом Новгороде. Откуда, собственно, он до Киева и дошел.
Здесь встроенный шкаф в офис , правда, есть один нюанс. В Новгороде фигура святого Владимира уже вполне себе есть, как и многие другие. Она входит в ансамбль памятника Тысячелетия России. Стоит на верхнем ярусе, с крестом в воздетой к небу руке. И, что характерно, совершенно никому не мешает.
Сам исторический путь из Новгорода в Киев князя представляет собой очень интересный феномен с точки зрения сугубо политических аллюзий. Новгородчина всегда была этакой «землёй непокорных». При этом непокорных не только по отношению к иным племенам и позже княжествам, но и к собственным начальникам. Князь в Новгороде был, по большому счету, наемным работником, которого могли отстранить от власти. Собственно, все «мирные походы» Ивана III (не от слова «мир», а от слова «всем миром сдюжить эту новгородскую вольницу»), финальный поход Ивана Грозного – они как раз по поводу излишней независимости Новгородчины. Независимости, которая, в том числе, выливалась в прямой шантаж о перемене веры – например, об окончательном отходе в сообщество западных государств.
Князь Владимир при этом был новгородцами принят, но отправился в Киев. Как еще не христианин, но вполне себе утилитарный объединитель русских земель. Владимира приняли и в Новгороде, и в Киеве. А после крещения, которое в первую очередь распространилось на тогдашние элиты, определенное политическое единство было достигнуто на довольно долгий срок.
Если обратиться к «Очеркам по истории Русской Церкви» Карташева, то у него можно увидеть весьма любопытную трактовку того, как Владимир посылал свою дружину «выбирать веру». Карташев говорит о том, что Владимир на тот момент уже склонялся к восточному христианству, но своим предложением дал дополнительное право добровольного выбора своим элитам. Чтобы единство через вероисповедание и его свободный выбор были крепче.
О некоем фактическом унитаризме, конечно, речи не шло. Те же новгородцы взбунтуются еще не раз и не два – и против своих собственных князей, и против других княжеств, потом и против Москвы. Но зерно единства было заложено. И оно, хоть и через столетия, но дало свои плоды.
Впрочем, мы не о Новгороде, а о Москве и о том, в какой именно ценностной парадигме памятник князю в столице вполне уместен. Дело в том, что если мы говорим о сакральных фигурах русской истории – а одной из таких, без сомнения был и святой князь – то здесь правила «исторического детерминизма» не всегда работают. Проще говоря, да, действительно, политик князь Владимир, вполне конкретный исторический персонаж, живший и умерший в определенное время, в определённое время правивший, не имеет отношения к Москве. Но вот как Святой Владимир, как символ – имеет самое непосредственное.
Святой Владимир – это первый из долгой череды князей-объединителей Русских земель. Объединитель, при этом, смотревший в перспективу вечности. Поскольку его объединение выстраивалось не столько через политику, дипломатию или войну, сколько через христианство. Через нетварные материи, связи людей друг с другом посредством связи их с Абсолютом. То есть, с Богом.
Религия в данном случае стала основным объединительным вектором политики государства Российского на долгие века вперёд. И, кстати, современная Россия с «духовными скрепами» (как бы ни потешались некоторые над этим словосочетанием) в этом отношении продолжает ту самую изначальную политику.
И вот в этой историко-метафизической парадигме само появление Москвы и как города, и как столицы страны обусловлено именно волей князя Владимира. Его религиозным выбором. И его выбором в качестве объединительного фундамента именно религии. Здесь уже на помощь приходят прямые и непосредственные историко-религиозные примеры. И Дмитрий Донской (кстати, тоже православный русский Святой), и Пересвет с Родионом Ослябей (в постриге – монахом Андрием) исповедовали ту же самую веру, в которую покрестил Русь и покрестился сам равноапостольный князь.
Москва как столица, не только как политический, но и как метафизический центр нашей страны, обусловлена все тем же выбором князя Владимира. И в этом метафизическом смысле Владимир Красно Солнышко – это неотъемлемая часть столицы, сердца нашего государства. Ровно потому, что без Владимира и Крещения Руси не было бы ни страны, ни её сердца. И возможно именно из-за этого следует поставить памятник поближе к сердцу Москвы — Кремлю. Например, на Боровицкую площадь.
И когда речь заходит о том, чтобы памятник Владимиру был установлен в Москве, мы говорим не столько об исторической хронологии, сколько о символике и сакральном. Это своеобразное отдание наших долгов. Признание общей для нас ценностной парадигмы в которой мы живем, несмотря на все кризисы двадцатого века, уже больше тысячи лет.
Понятно, что страна со времен Крещения Руси изменилась. И изменилась кардинально. Но в основе её стоит именно та крещальная купель Новгородского и Киевского князя. Равно как в той же основе находится и город Москва, который куда больше чем город и даже больше, чем административный и политический центр страны. По сути, памятник Владимиру – это своеобразный манифест о намерениях. Мы помним о нашем сакральном прошлом, мы не просто помним, но понимаем, какое важное место это прошлое занимает в нашей жизни, мы определяем наше настоящее и будущее, исходя из этой первоосновы.
Памятник, впрочем, – это лишь материальное выражение символики. Если сверхидея, которая закреплена за материальным объектом не разделяется обществом, можно устанавливать сколько угодно монументов. Толку не будет. Памятники князю Владимиру стоят и в Киеве. Но Украина сейчас подобна Новгородской Республике накануне похода на неё Ивана Васильевича Грозного. Никогда еще, кажется, она не была так далека от России. Отсюда и этот лютый категорический отказ от прошлого со стороны Украины. Прошлое-то даже в сакральном, символическом смысле общее. И чтобы покрыть безумие, творящееся в Киеве, сегодня нужно это пространство общей идеи стереть, выжечь калёным железом. Приводит это, если смотреть в историческом разрезе, всегда к самым печальным последствиям. Что, кстати, на примере всё той же «незалежной» Украины видно невооруженным взглядом.
В этом отношении князь Владимир в Москве – фигура куда более компромиссная и оправданная с точки зрения материального выражения нашего, российского единства. И если не исторически, то с точки зрения логики символизма куда более уместная. В конце концов, «Россия наследница Византии», а «Москва – Третий Рим», ровно по одной простой причине. По причине Крещения Руси князем Владимиром.